А алебастровый мир достаётся мне. Ну куда мне его девать?
Иногда, без предупреждения и причины, ко мне возвращается чувство Дома.
Последний раз это было где-то в начале марта, когда я, полумертвая от усталости, в пятом часу утра ждала такси, чтобы поехать с работы домой и немного поспать.
Это было чувство Леса. Размытое, шепчущее чувство россыпи плящущих огоньков в живой и подвижной темноте. Чувство невыносимой огромности запутанного клубка тропинок. Нервическое, до нытья в животе, чувство близкой опасности и предвкушение.
Нынче, когда я позволила себе целое утро ленивой роскоши тёплого выходного дня и молола кофе, ароматную смесь бразильской арабики и айриш крим, которую мне до сих пор не надоедает торжественно варить в моей изящной турке, ко мне пришло ощущение нашей комнаты.
Скрипучие железные сетки двухэтажных кроватей и спинки, украшенные бумажными цветами. Стол, заваленный косметикой, обрывками бумаги, печеньем, карандашами, бусами и прочим хламом для амулетов, который стал таким в первые же часы нашего обитания в комнате, мы даже и не пытались на нём убираться, потому что он был уместен и естественен. Как и всё остальное. Как облупившаяся краска и ржавые штыри в неповоротливой оконной раме, которую надо открыть, чтобы впустить в комнату слетевшую на карниз Нанетту. Как запахи рассохшихся деревянных половиц, грубого, стиранного с хлоркой белья и одежды, обладатели которой слишком часто возвращаются домой в шестом часу утра и падают спать, не раздеваясь.
Это приходит и исчезает. Просто ещё одно то, что для меня не повторится.
И я думаю о том, что собираюсь уже на четвёртую игру (пусть и очень отдалённо) по Дому. Сложно удержаться. Я мотивирую это людьми и чем-то разным, что можно получить на играх, но где-то там, на самом деле, в глубине - я неоправданно надеюсь.
Надеюсь и одновременно знаю. Что следующего круга не будет.
Но он у меня был, Дом, самый настоящий, какого только можно желать. И я его помню.
Последний раз это было где-то в начале марта, когда я, полумертвая от усталости, в пятом часу утра ждала такси, чтобы поехать с работы домой и немного поспать.
Это было чувство Леса. Размытое, шепчущее чувство россыпи плящущих огоньков в живой и подвижной темноте. Чувство невыносимой огромности запутанного клубка тропинок. Нервическое, до нытья в животе, чувство близкой опасности и предвкушение.
Нынче, когда я позволила себе целое утро ленивой роскоши тёплого выходного дня и молола кофе, ароматную смесь бразильской арабики и айриш крим, которую мне до сих пор не надоедает торжественно варить в моей изящной турке, ко мне пришло ощущение нашей комнаты.
Скрипучие железные сетки двухэтажных кроватей и спинки, украшенные бумажными цветами. Стол, заваленный косметикой, обрывками бумаги, печеньем, карандашами, бусами и прочим хламом для амулетов, который стал таким в первые же часы нашего обитания в комнате, мы даже и не пытались на нём убираться, потому что он был уместен и естественен. Как и всё остальное. Как облупившаяся краска и ржавые штыри в неповоротливой оконной раме, которую надо открыть, чтобы впустить в комнату слетевшую на карниз Нанетту. Как запахи рассохшихся деревянных половиц, грубого, стиранного с хлоркой белья и одежды, обладатели которой слишком часто возвращаются домой в шестом часу утра и падают спать, не раздеваясь.
Это приходит и исчезает. Просто ещё одно то, что для меня не повторится.
И я думаю о том, что собираюсь уже на четвёртую игру (пусть и очень отдалённо) по Дому. Сложно удержаться. Я мотивирую это людьми и чем-то разным, что можно получить на играх, но где-то там, на самом деле, в глубине - я неоправданно надеюсь.
Надеюсь и одновременно знаю. Что следующего круга не будет.
Но он у меня был, Дом, самый настоящий, какого только можно желать. И я его помню.